|
У одного отца было три сына, уже взрослых. Двое старших такие щеголи, что кто их ни встретит, только присвистнет. А младший, лежебока и неряха, знай себе на печи да в золе валялся. Его так и прозвали: «Грязнуха вечный — житель запечный».
И было у отца поле, овсом засеянное. Каждую божью ночь какой-то негодяй в том овсе катался, мял его и топтал, так что смотреть было жалко,— ну, хуже быть не может. И хозяин никак не мог узнать, кто той беде причина.
— Вот ужо доберусь до тебя, кто бы ты ни был,— сказал он как-то и велел сыновьям ехать в поле вора сторожить.
— Вы только его поймайте да хорошенько поколотите, что бы отбить у него охоту так безобразничать. Это будет ему наука.
Два старших сына стали собираться, будто на край света: коней, собаку, дубины — чего только с собой не берут! Мать пирогов напекла, мяса нажарила-натушила и той снедью набила им в дорогу сумки до отказа, так что те чуть не лопались.
— Вы,— говорит,— детки, поешьте там, в овсе, как следует, а то как бы вам с голоду не помереть. А они еще вина взяли, чтобы было чем еду запивать, и поехали в поле.
Ну, а Житель запечный, он как? Отпер он потихоньку ящик в столе, взял оттуда сухариков, положил их в холщовый мешочек и пошел в поле. А мать еще, лопатой из кухни его выгнала, когда он ее о чем-то попросил.
Вот старшие два брата приехали в поле, развели костер, коней рядом привязали; пироги и мясо поели, вино выпили, да и собаке не только мяса, а пирогов и вина дали.
— Веселись и ты с нами,— говорят.
— Ешь, пей, пока жива.
Крепко напоили пса. Потом головушки опустили, в овес повалились, и собака рядом с ними. Если бы кто у них по куску мяса вырезать вздумал, и то не проснулись бы. А Жителя запечного — того к себе и не подпустили.
Наш увалень-лежебока взобрался на дикую яблоню и стал там корочки грызть, а когда ему пить захотелось, сорвал себе яблочки и сосать стал.
В полночь прискакали три волшебных коня, и один прямо к яблоне давай листья щипать. Тут Житель запечный — прыг! — сел к нему на спину, за недоуздок ухватился, да и держит что есть мочи. Как пустился конь скакать — с борозды на борозду, с межи на межу, с полосы на полосу мечется. Летал-летал — все Жителя запечного скинуть хотел. Но тот больно крепко держался. Наконец устал конь, да и видит, что всадник его не отпустит.
— Вижу, ты удалой удалец,— говорит.
— Возьми себе этот недоуздок. Как им тряхнешь, так что захочешь — получишь.
Тот так и сделал: взял недоуздок и пошел домой.
Наутро глядят — весь овес потоптан. Рассердился отец на сыновей, что никого они не устерегли.
— Может, ты видел? — спрашивает Жителя запечного.
— Ну что я мог видеть? — ворчит тот себе под нос.
— Я ведь спал...
На вторую ночь опять стали караулить. Старшие братья набрали с собой пирогов, мяса жареного, а Житель запечный взял сухариков. Ели они, пили и напились. А он на дереве грызет себе сухари да кислые яблочки.
В полночь прискакали два волшебных коня, и один из них прямо к яблоне — листья щипать. А Житель запечный — прыг! — и уж у него на спине. Принялся тот с борозды на борозду, с межи на межу, с полосы на полосу скакать. Да Житель запечный не отпустил его. И говорит конь:
— Отпусти меня, а себе возьми мой недоуздок: как им тряхнешь, так что захочешь — получишь!
Житель запечный недоуздок взял и ушел.
На третью ночь опять их посылают. Старшие, как прежде, взяли много всякой снеди, потом набили себе брюхо, словно гуси зоб, налились вином, как бочки, и заснули. А Житель запечный опять одни сухарики да кислые яблочки грызет и глаз не смыкает.
В полночь прилетел уж один только конь и — шасть под яблоню! А Житель запечный с дерева — гоп! — прямо на него и давай на нем по бороздам, да по межам, да по овсам скакать, пока тот ему свой недоуздок не отдал.
— Что хочешь,— говорит,— получишь, коли недоуздком тряхнешь. Только отпусти меня.
Житель запечный недоуздок взял и пошел себе восвояси.
Рано утром братья-пьянчуги со стыдом домой воротились. Отец видит: ничего не поделаешь! И велел овес на сено косить.
Раз,— по какой такой причине, неизвестно,— вышел от короля указ, что он дочь свою за того замуж выдаст, кто на скаку с облака золотой перстень на золотом шнурке сорвет.
Разнеслась об этом весть во все концы; и братья Жителя запечного собираться стали.
— А ты, Житель запечный, верно, не поедешь? — спрашивают.
— Нет, нет, я тоже поеду,— ответил он и стал рядом с ними.
Оседлали коней, нарядились. А он сел на большую пеструю свинью и пустился в путь — перстень снимать. Ну, посмеялись тут братья и весь честной народ вдосталь! А Житель запечный тряхнул за гумном недоуздком.
— Что угодно пану? — послышался голос.
— Ничего не надо, только медную одежду и медного коня!
Тотчас явились и медный конь и медная одежда. Нарядился он и поскакал во дворец.
А перед дворцом полным-полно знатных господ — все на конях. Каждому хотелось перстень достать, но ни у кого не выходило. И братья Жителя запечного скакали даром: перстень остался висеть.
Вдруг прилетел, словно на облаке, юноша на медном коне, взвился в воздух, схватил золотой перстень со шнурком, королевне головой кивнул — и прочь умчался. Тут стали про него разузнавать, расспрашивать, писать о нем во все края. Но так медного молодца и не отыскали. Тогда вышел другой указ, что королевну отдадут замуж за того, кто с еще более высокого облака на скаку золотое яблочко сорвет.
Опять братья к «ему, начали его дразнить;
— Поедешь, Грязнуха? Опять на пестрой свинье?
А он ничего, только плечом повел.
— Конечно, поеду Почему ж мне не ехать? — отвечает.
И когда они, разодевшись, сели на коней, он за ними на той же пестрой свинье в путь тронулся. А за ним — толпа ребят, и народ на него пальцем показывает. Но только он — уже за гумном — один остался, как вынул из сумки недоуздок и тряхнул им.
— Что угодно пану? — раздался голос.
— Ничего не надо, только серебряного коня и серебряную одежду! — приказал он.
Тотчас все явилось, и он переоделся.
А перед королевским дворцом опять полно знатных и нарядных господ. Все скакали понапрасну. Вдруг примчался яркий, как молния, молодец в серебряной одежде, на серебряном коне, так что все вздрогнули при этаком чуде.
Взвился к яблочку, оглянулся на королевну и вместе с яблочком исчез. Все на него, рот разинув, уставились — не в обиду будь сказано —как баран на новые ворота; а потом уж, сколько ни расспрашивали, серебряный молодец как в воду канул.
Наконец в третий раз король указ издал, чтобы все съезжались, и кто с самого высокого облака на скаку золотой платок достанет, тому он и дочь и все свое королевство отдаст.
Тут понабралось-понаехало панов, что деревьев в лесу. И Грязнухины братья в дорогу пустились. А Грязнуха вечный — житель запечный проехал верхом на свинье — людям на смех — по всей деревне до самого гумна и там тряхнул недоуздком.
— Что угодно пану?
— Ничего не надо, кроме золотого коня и золотой одежды!
Надел он золотую одежду, и такое сияние пошло вокруг — ярче солнца! Сел на волшебного золотого коня и помчался ко дворцу...
Там никто и подумать не мог о том, чтобы скакать так высоко. Вдруг бурей пронесся золотой молодец на коне, взвился к облаку, схватил платок и умчался, как птица. Тут король промолвил:
— Где бы он ни был, а должен я его найти. И дал приказ все порода, деревни, замки, дома, кухни, печки, дворы, гумма и закрома — всюду-всюду все углы обшарить и найти его.
А Грязнуха вечный сидел дома за печью в том самом виде, как утром с печи слез,— в одних портках и рубахе да в старой изодранной шапке, так что прямо пугалом огородным выглядел. Но добычу при себе держал: золотой платок и золотое яблочко он спрятал в шапку, а золотой перстень укрыл в золе, в горячих угольях, на веревочке, к пальцу привязанной, и, подергивая веревочку, играл с ним, как дитя.
Пришли посланные короля к тому дому и спрашивают сыновей. Подошли и к Жителю, запечному, да и говорят ему на смех:
— Не ты ли это был, Грязнуха?
— Вы про что? Как я на свинье-то ездил? — спросил он, да таким смешным тягучим голосом.
— Ну, что за удалец!—сказал один из старших братьев.— В такой молодецкой гусарской шапке только индюшек пасти!
И для потехи надвинул ему шапку на лоб. Выпали вдруг оттуда яблочко и платок. Хотел Житель запечный поскорей шапку поправить, да и выдернул за веревочку перстень из пепла. Тут паны тотчас его узнали. И все диву дались, как такой недотепа писаным красавцем мог стать. Но Грязнуха вечный — житель запечный показал, как это могло быть. Подтянулся он, тряхнул недоуздком.
— Что угодно пану?
— Золотую одежду и золотого коня!
Тотчас появилось и то и другое. Оделся он, вскочил в седло и одним духом прискакал в королевский дворец. Там его ласково встретили, выдали за него королевну, сыграли свадьбу. И живут они оба до сих пор, коли не померли.
|
